Для обворовашей больных детей и стариков Людмилы Кондратьевой настало тяжёлое время

Для обворовашей больных детей и стариков Людмилы Кондратьевой настало тяжёлое время

Сидя в душной и тесной камере следственного изолятора она с грустью смотрит через решётку на жаркое июньское солнце и с тоской вспоминает о тех временах, когда она, спиздив бюджетное бабло, вялила свой клитор под жарким и ласковым солнцем Мальдив.

Когда наступает вечер, она с долей презрения смотрит на своих сокамерниц севших по пустяковым статьям и вспоминает двухметровых мачо, которые окружали её на пляжах Мексики и островах Тринидад и Тобаго. Всё это в прошлом.

Теперь она видит солнце через решётку камеры, а небо - через арматуру прогулочного дворика. И единственный человек, который на неё смотрит с интересом, - это следователь, который к ней приходит и пишет её показания, по которым она, как мы очень надеемся, получит невьебенный срок.

Ложась спать на шконку проеденную вшами и клопами, она думает: "Зачем всё это было надо? Зачем?" В своём чутком сне она постоянно видит одно и тоже: скамью подсудимых и демонический хохот присутствующих во время зачитывания приговора. А сейчас она ждёт.